В.А. Зубакин: «Смена модели рынка в электроэнергетике - позитивный риск!»
- Подробности
- Категория: ЭНЕРГОРЫНОК
- Создано 04.03.2013 04:45
- Обновлено 04.03.2013 05:21
- Опубликовано 04.03.2013 04:45
- Автор: energorisk
- Просмотров: 3598
Эксклюзивное интервью В.А. Зубакина для портала "Энергориск.ру"
Зубакин Василий Александрович - руководитель Департамента координации энергосбытовой и операционной деятельности ОАО «ЛУКОЙЛ», д.э.н.
Начиная с 2005 года работает в должности профессора кафедры возобновляемых источников энергии Санкт-Петербургского Политехнического университета.
В настоящее время научные интересы связаны с исследованиями в области комплексного управления рисками в электроэнергетике. С февраля 2010 года возглавляет кафедру математических методов в экономике экономико-математического факультета РЭА им. Г. В. Плеханова, с февраля 2010 года является председателем совета НП «ЭнергоПрофАудит», саморегулирующей организации в области энергоэффективности, с апреля 2010 года возглавляет технический комитет по стандартизации «Процессы, оборудование и энергетические системы на основе возобновляемых источников энергии».
«Энергориск.ру»: Василий Александрович, серию интервью, посвященную открытию нашего портала по рискам в электроэнергетике, хотелось бы начать с Вас, как, собственно, с одного из основателей этого направления в российской электроэнергетике.
Последние события показывают усиление контроля и внимания к теме управления рисками в электроэнергетике, - начиная с последнего заседания ТЭК и заканчивая слиянием сетей и инновациями Ростехнадзора по контролю над рисками на основе состояния и т.п. В связи с этим вопрос: какие основные риски вы видите для отрасли в настоящее время и в перспективе (краткосрочной и долгосрочной)?
В.А. Зубакин: Вы знаете, список рисков со временем в российской электроэнергетике практически не меняется, но меняется весомость тех или иных рисков, весомость их влияния на бизнес энергетических компаний. Возьмем риски технические и технологические. Глобальные изменения климата повышают частоту и вероятность возникновения аномальных погодных условий – таких, как ледяные дожди, засухи, наводнения, и это увеличение волатильности, размаха колебаний природных условий создает дополнительное давление и на сетевую инфраструктуру, и на гидротехнические сооружения, и это совпадает еще с продолжающейся тенденцией к старению основных фондов, к увеличению их износа – то есть, к снижению надежности.
К сожалению, несмотря на тот мощный инвестиционный процесс, который сейчас идет в генерации, в сетевом комплексе, пуски объектов, построенных в рамках ДПМ (договоров поставки мощности) исполнение инвестпрограмм сетевыми компаниями, средний возраст основных фондов в российской электроэнергетике не омолаживается, и, наряду со вводом новых электростанций, темп выбытия того, что изношено уже и морально и физически - очень и очень низкий. Очень часто, когда подаются заявления на вывод из эксплуатации тех или иных генерирующих мощностей, системный оператор, исходя из соображений надежности и необходимости продолжения теплоснабжения, согласия этого не дает.
Таким образом, наряду с появлением новых основных фондов, которые несут заведомо меньше технических и технологических рисков, продолжают осуществлять деятельность, существовать и заражать омолаживающийся механизм энергетический своими старческими болезнями основные фонды с низкой надежностью и высоким физическим износом. И с этой точки зрения технические и технологические риски не уменьшаются, как я сказал, несмотря на омоложение основных фондов.
Дальше – риски регуляторные. Их весомость в электроэнергетике высока, как, наверное, ни в одном другом виде бизнеса, поскольку, несмотря на всю либерализацию и развитие конкурентного рынка электроэнергии, мощности, сохраняется высокая доля регулируемых договоров, сохраняется большое количество зон, где регулирование осуществляется не с помощью рынка, не с помощью саморегулирования, а путем прямого участия государства – это и неценовые зоны, это и розничные рынки, это и рынок тепла, это и всяческие специфические случаи вроде Северного Кавказа. И регуляторный риск создается как непредсказуемость поведения регулятора, принятие решений не на основе экономической оптимальности, экономической эффективности, а на основе каких-то социально-политических критериев, например, стабильности, необходимости поддержки депрессивных регионов. Конечно, такого явного ручного регулирования, которое было в год проведения выборов, сейчас уже меньше, но выборы, которые были в прошедшем году, были не последние, впереди выборы губернаторов, через несколько лет снова выборы в государственную думу, снова выборы президента и соблазн органов власти к тому, чтобы злоупотреблять этим сильнодействующим лекарством, под названием «ручное регулирование» остается высоким, и регуляторные риски остаются.
Реформа 2.0 и революция потребителей
Есть специфический регуляторный риск, который называется «смена модели рынка в электроэнергетике», - но вот этот риск я считаю позитивным, поскольку он создает для нас возможности. Сейчас принято говорить, что в 2012 году началась «Реформа 2.0». Возобновлены работы по поиску модели конкурентного рынка, максимально удовлетворяющей потребностям развития экономики России.
Основные черты этой модели уже просматриваются: это то, что основным способом торговли электроэнергии и мощности станут нерегулируемые двусторонние договоры между поставщиками и покупателями. В результате этого модель оптового рынка фактически от рынка двух цен на мощность и электроэнергию перейдет к рынку единой цены, как это работает преимущественно во всех развитых странах, и произойдет замена централизованного отбора мощности как способа централизованного, почти государственного гарантирования поставщикам цен и объема покупки мощности двухсторонними отношениями по покупке мощности и электроэнергии.
Еще одно следствие – при реализации инвестиционных проектов в секторе генерации будут использоваться не централизованные механизмы а-ля сегодняшнее ДПМ, а заключение нерегулируемых долгосрочных двусторонних договоров вместо договоров предоставления мощности, что должно привести к снижению ценовой нагрузки на потребителей.
Следующий момент реформы – я бы назвал так – «революция потребителей». Это – усиление вовлеченности потребителей в процесс формирования цен и условий поставки электроэнергии и мощности как при помощи развития двусторонних договоров, так и при помощи развития торговли управляемым потреблением – то, что мы называем demand/response или механизмы добровольного ограничения нагрузки. Революция потребителей, их усиление вовлеченности в процессы торговли позволит внедрить реальную и легко реализуемую конкуренцию за потребителя на розничных рынках среди энергосбытовых компаний.
При этом мы ожидаем, что изменятся принципы функционирования регулирования гарантирующих поставщиков, основным функционалом которых должно быть в будущем транслирование результатов закупки электроэнергии потребителям, организация эффективного биллинга и сбора платежей, а не сегодняшнее манипулирование, и, часто, вмешательство в рынок и недопуск потребителей к справедливой конкуренции на рынке.
Предполагается облегчение, с одной стороны, доступа потребителей на оптовый рынок вплоть до отмены необходимости регистрации ГТП потребителями.
Предполагается возможность выхода потребителей из-под гарантирующего поставщика к независимым сбытовым компаниям при наличии только двух условий: первое – это условие отсутствия задолженности перед предыдущим гарантирующим поставщиком и оснащение простейшими приборами учета с возможностью хранения профиля нагрузки почасовок за месяц, например, которые легко могут считываться с этого прибора с помощью мобильного телефона, ноутбука, Bluetooth, т.е., каких-то простейших технических средств без построения полномасштабной АИСКУЭ (автоматизированной информационной системы контроля и учета энергоресурсов) с выделенными каналами связи и прочими дорогостоящими вещами.
Еще одним элементом революции потребителей является активное участие многих потребителей в инвестициях в генерацию. Если в девяностые и в нулевые годы потребители активно строили свои собственные теплоисточники, чтобы выйти из процесса возгонки тарифов в интересах населения, выйти из-под бремени перекрестного субсидирования на тепловом рынке, то сейчас революция потребителей, как я ее называю, выражается в том, что потребители стали строить не только свои собственные источники тепла, но и источники электрической энергии, свои собственные генераторы. Есть данные таможенного комитета, которые говорят, что последние пять лет каждый год происходит удвоение объемов завозимых в Россию турбин, генераторов – все то, что используется при строительстве объектов распределенной генерации. Это здорово, это интересно, это мощный процесс, который может привести к изменению вообще во многих местах архитектуры, ландшафта розничного рынка и даже энергетических балансов для многих регионов.
Не знаю, когда эти объемы распределенной генерации перейдут границу 10% от объема производства, или 25%, как в Дании или некоторых других европейских странах, но уже те единицы процентов, которые сейчас появились, очень значимы, как создающие пример, как создающие образец, глядя на который другие потребители будут заказывать оборудование, будут строить свою распределенную генерацию, на что вынуждены будут реагировать и сетевые компании, и компании, занимающиеся сбытом, и генераторы – мощные генераторы, у которых под боком вдруг неизвестно откуда и почему появляются серьезные быстрорастущие конкуренты.
Риски, которые порождает новая модель, о которой я говорил, я в целом для российской электроэнергетики считаю положительными. Да, плохо жить в эпоху перемен. Но перемены эти не навязываются сверху, перемены эти диктуются самой логикой реформы 1.0, которая не завершилась, и перемены эти диктуются теми экономическими интересами, теми экономическими стимулами, как, например, стимул потребителей уходить из-под перекрестного субсидирования, уходить из сильно растущих затрат на транспортировку электрической энергии на строительство собственной генерации. Так вот, есть экономический стимул, есть экономический интерес, и риски изменения модели здесь я оцениваю как вещь положительную, хотя для каждого отдельного участника рынка, например для генератора, или для сбытовой компании они могут проявиться в некоторых потерях эффективности, потере, часто, бизнеса, потере рентабельности, - но для этого и рынок, для этого конкуренция, чтоб выживали наиболее эффективные, наиболее энергичные, выживали и достигали успеха те компании, у которых правильная стратегия и правильный настрой на механизм управления и квалифицированный, инициативный менеджмент.
Что касается рисков, которые возникают в новой модели, связанных с наличием вот этих двусторонних договоров, то понятно, что появляется, на мой взгляд, крупный, может быть, даже гигантский рынок вторичных инструментов, рынок хеджирования как объемов, так и цен.
И здесь – как это будет устроено, на каких площадках, какие инструменты будут торговаться, я еще не знаю, но активно обсуждается вопрос о развитии торговли производными инструментами на рынке электроэнергии, обеспечивающими повышение ликвидности, увеличение кредитных ресурсов, развитие конкуренции, и активно обсуждается необходимость создания инфраструктуры и правил торговли для развития всех видов двусторонних договоров – финансовых, физических, производных инструментов, в том числе на основе стандартизированных контрактов.
При этом, повторяю, основу рынка будут составлять финансовые договоры поставки электроэнергии с мощностью, как наиболее развитый и эффективный способ торговли.
И здесь посетителям вашего портала я бы порекомендовал активно изучать опыт стран с похожими моделями. Например, это опыт скандинавских стран, где на Норд Пуле торгуется единый товар – электрическая энергия, внутри которой уже находится второй товар – мощность, и где осуществляется торговля и финансовыми, и физическими контрактами, и большим количеством производных инструментов вплоть до такого специфического инструмента, как индекс погоды, когда участники рынка хеджируют свои объемы и цены, играя на инструменте индекса погоды, поскольку и потребление и цены, как вы знаете, с погодой достаточно серьезно коррелируют.
«Энергориск.ру»: Василий Александрович, спасибо за очень интересный и развернутый ответ. Фактически, вы обрисовали сначала картину в энергетике, вызовы, которые там существуют и требования комплексных регуляторных и технических решений, а затем – модель «реформы 2.0», как комплекса организационных, регуляторных и технических решений как со стороны власти, регуляторов, так и со стороны энергокомпаний и потребителей – как позитивный способ ответа на эти вызовы. И сейчас, наверное, уже вопросы, конкретизирующие эту картину по направлениям.
Как вы считаете, какие препятствия могут встретиться в российской электроэнергетике во время переходного периода «реформы 2.0», как вы ее назвали?
В.А. Зубакин: Вы знаете, я не вижу препятствий со стороны потребителей. Мои контакты с потребителями не только крупными, но и с потребителями среднего уровня, интересы которых сейчас представляет и «ОПОРА России», и «Деловая Россия», и вот эти общественные движения на всех площадках Минэнерго, Совета Рынка, - так вот, мои контакты с потребителями говорят, что там люди, менеджмент компаний-потребителей, потенциальных новых агентов рынка, новых участников процесса, выходящих из-под гарантирующих поставщиков на рынок в разных вариантах – здесь, скорее всего, пойдет серьезная, мощная поддержка.
Что же касается генераторов, то здесь есть элемент осторожности и элемент усталости от того, что регуляторная база меняется каждый год, каждый месяц. Вы знаете, заседания наблюдательного совета НП «Совет Рынка» проводятся каждый месяц и множество, десятки ежемесячно изменений в регламенты рынка применяются, и генераторы не успевают переваривать в памяти, в своей голове все эти изменения. И, общаясь с менеджментом генерирующих компаний, чаще всего слышишь момент усталости – «да, может быть эта система и хороша, но она потребует серьезных усилий по ее изучению, освоению, критике, проведению каких-то изменений в законодательстве, подзаконных актах, регламентах рынка и дальнейшей реализации». Это, конечно, серьезно напрягает генерирующие компании.
Что касается сбытовых компаний, то в них я вижу два вида реакции. Менеджмент гарантирующих поставщиков относится к изменениям негативно, поскольку деятельность гарантирующих поставщиков, как я сказал, в рамках новой модели, скорее всего, сведется к трансляции, к биллингу, сбору платежей, то есть гарантирующие поставщики просто реально становятся некими инфраструктурными элементами, а не рыночными.
В то же время новую модель осторожно поддерживает менеджмент независимых сбытовых компаний, который заинтересован в высвобождении новых клиентов из-под гарантирующих поставщиков и видит возможность расширения своего бизнеса.
К новой модели пока нет публичного отношения со стороны менеджмента сетевых компаний. Дело в том, что в последнее время общим местом всех обсуждений стала критика компаний электросетевого комплекса за недостаточно высокую операционную эффективность и за недостаточно продуманные инвестиционные решения, и, говоря дипломатическим языком, недостаточно обоснованные затраты на инвестиции. И пока электросетевой комплекс находится в переформировании, там идут тектонические процессы – я говорю даже не о создании «Российских сетей», а о том, что, вполне возможно, многие территориальные сетевые организации (ТСО), будут поглощены «Российскими сетями» или взяты под управление, или еще каким-то способом будет происходить консолидация, - и пока явной реакции сетевиков к этой модели нет, хотя эта новая модель, конечно, порождает и новые вызовы для электросетевого комплекса.
Например, в новой модели будет обозначено место для распределенной генерации, это уже понятно, и распределенная генерация – это с одной стороны, благо для сетевых компаний, поскольку создает дополнительные возможности, с другой стороны - это головная боль для сетевых компаний, поскольку, создавая свою распределенную генерацию, потребители явно хотят платить за услуги электросетевого комплекса поменьше. И в этом смысле, думаю, что на следующих фазах детализации «реформы 2.0» компании тоже включатся.
Поэтому картинка вот такая – не черно-белая, картинка цветная, экономические интересы проявляются, но они сейчас пока еще не могут совсем явно проявиться, поскольку все обсуждение ведется на концептуальном уровне, а в электроэнергетическом рынке, как и в любом другом рынке, дьявол находится в деталях - в конкретных правилах торговли, в конкретных правилах заключения договора, в конкретных способах инсталляции, реализации модели. Пока же этой конкретики нет, вполне возможно, позиции критиков или сторонников еще на самом деле и не проявились. И те рабочие обсуждения, которые идут на площадке Министерства электроэнергетики – на них единодушие по таким очевидным вопросам, как ликвидация перекрестного субсидирования, введение социальной нормы, регулирование развития когенерации, необходимость развития системы коммерческого учета, - а по модельным вопросам пока еще единства нет.
Скажу, что бытует еще такая точка зрения многих участников процесса, что существующая модель, созданная в результате «реформы 1.0», в общем-то, не так уж и плоха, и не надо все менять, а нужно что-то подкрутить, что-то доделать, что-то улучшить, и т.д. И эта точка зрения, она имеет место быть, у нее достаточно много сторонников. Поэтому как пойдет процесс в рамках «Реформы 2.0», останется ли все на бумаге или станет целостным проектом, мы увидим с вами, наверное, в течение 2013 года.
«Энергориск.ру»: Спасибо, Василий Александрович. Фактически, это и ответ на вопрос, каким мы увидим ближайшее будущее электроэнергетики России, в частности, в течение этого года.
Если говорить, переходя немного на другую часть вашего ответа, на тему собственной генерации – сейчас собственная генерация, о которой вы упоминали, растет быстрее, чем выработка в целом уже в течение нескольких последних лет. И вопрос, как руководителю департамента координации энергосбытовой и операционной деятельности ОАО «Лукойл» - о развитии собственной генерации и энергосбыта крупнейшей компании и связанных с этим рисках и возможностях?
В.А. Зубакин: «Лукойл» активно развивает собственную генерацию. Во-первых – это реализация собственных проектов в рамках договоров поставки мощности. Два проекта уже реализованы – 110 МВт в Астрахани и 410 МВт мощности на Кубани, два проекта – 235 МВТ в Астрахани и 135 МВт в Ставропольском крае, в городе Буденновске находятся в процессе реализации – это пуски 2013-2014 года, здесь мы идем достаточно успешно. И хотелось бы сказать о распределенной генерации, о той, для развития которой «Лукойл» не использует инструменты ДПМ, а структурирует проекты по-иному, без привлечения внешних средств рынка электроэнергии.
В первую очередь, это строительство генерации на нефтепромыслах. Там где необходимо решать задачу утилизации попутного газа, это, как правило, газотурбинные, газопоршневые установки в масштабах единиц и десятков мегаватт мощности, и это процесс непрерывный, поскольку без утилизации попутного газа, в том числе для использования для выработки электрической энергии, невозможно выполнить те жесткие требования к экологической безопасности, которые существуют в нефтяной отрасли.
Другой класс проектов – это новый для нас класс проектов по утилизации остатков нефтепереработки – вы знаете, что в настоящий момент во многих нефтяных компаниях идет процесс модернизации нефтеперерабатывающих заводов в сторону увеличения глубины переработки и степени извлечения светлых углеводородов, различных видов качественного топлива из исходного сырья – из нефти, а это значит, что остаются так называемые «тяжелые остатки», которые иногда эффективно перерабатывать в топливо. Такое, например, как кокс (нефтяной кокс), или жидкое топливо, с тем, чтобы вырабатывать электрическую и тепловую энергию.
Могу сказать, что здесь компания «Лукойл» является одним из лидеров. В частности, мы первыми из нефтеперерабатывающих предприятий, принадлежащих российскому бизнесу, установили энергетический котел на нефтеперерабатывающем заводе в Плоешти, Румыния, который работает на принципах сжигания кокса в кипящем слое. Это в высшей степени эффективный котел, эффективная энергоустановка, причем эффективная не только с точки зрения энергетического действия, КПД, но и с точки зрения экологической эффективности, качества сжигания, и в том числе дожигания вредных газов на выходе установки. И здесь мы рассматриваем возможность строительства подобных установок по использованию тяжелых остатков на других перерабатывающих заводах, в том числе в России.
«Энергориск.ру»: Возвращаясь к управлению рисками, – сейчас разными экспертами считаются приоритетными различные тенденции в управлении рисками (технологические, организационные, регуляторные…). В одном из ваших интервью вы сказали: «Энергетика – это не высокая доходность, а высокая ответственность». Ваше видение механизмов такой ответственности – как их обеспечить?
Информационно-технологическими инновациями, такими, как технологии мониторинга рисков, независимых регистраторов событий, smartgrid, либо усилением внешнего контроля со стороны государства (проявления чего мы видим в последнее время), либо это создание новых организационных структур и механизмов управления рисками внутри компаний, своими силами?
В.А. Зубакин: Давайте начнем с технологической основы. Я считаю, что проблемы наблюдаемости наших генераторов, наших сетей в российской электроэнергетике и проблемы управляемости, должны иметь наивысший приоритет для того, чтобы Системный оператор и диспетчерские системы сетевых компаний могли взять на себя ответственность за надежное и бесперебойное существование, в том числе и тех потребителей, которые оснастились распределенной генерацией. При этом, конечно, установка различного рода защит, устройств телемеханики и связи, безусловно, утяжеляет инвестиционные проекты, но если потребитель, в том числе собственной генерации, с собственными установками, не отключается от единой сети, он должен принимать те правила игры, которые в единой сети существуют. Это относится к наблюдаемости генераторов, распределенной генерации.
Что касается их управляемости, то это серьезная технологическая тема, которую мы обсуждаем на площадке Федеральной сетевой компании – там создан так называемый Архитектурный комитет по активно-адаптивным сетям – скажу, что ближайшим аналогом является термин “smart grid”, который существует в мировой энергетической практике. Так вот, в рамках этого Архитектурного комитета активно обсуждается тема так называемого «мультиагентского управления», когда в энергетической системе потребители, оснащенные или неоснащенные собственной генерацией, являются, на самом деле, не менее активными элементами системы, чем, например, генераторы сетевые большой энергетики, или чем электрические подстанции единой национальной электрической сети.
И вот этот мультиагентский подход, он на самом деле может обеспечить – ну, после решения соответствующих технических, технологических проблем, связанных с информационной безопасностью, правилами доступа, правилами обмена информацией, протоколами взаимодействия, самыми разными регламентами поведения в электрической сети в самых разных условиях, в том числе и аварийных, и с учетом специфической российской традиции построения систем защиты сетей от перегрузки, от асинхронных режимов и от многих других неприятностей.
В рамках этого мультиагентского подхода к управлению системой появляется место для некоторых серьезных новшеств, как, например, участие потребителей в процессе «срезания пиков». Дальше – координация потребителей, тех небольших мощностей, которые есть у многих потребителей в крупные мощности, их интеграция, консолидация через механизм VPP – virtual power plant. Это самое актуальное и новое направление развития технологий управления энергетическими системами, которые стали актуальными в последние годы за рубежом, в первую очередь с развитием распределенной генерации, с развитием возобновляемых источников энергии, с развитием энергоэффективных технологий, «умного дома», электромобилей – и это же приходит в нашу страну. В частности, это обсуждается на Архитектурном комитете, на совместном семинаре Российского экономического университета имени Плеханова и Финансового университета, на семинаре, прошедшем совсем недавно 25 февраля – я думаю, материалы этого доклада можно вывесить и на вашем портале.
Это технические и технологические вопросы, связанные с управлением рисками, их техническая и технологическая платформа, но - в условиях новой реальности, в условиях революции потребителей, когда потребители становятся активными субъектами, активными агентами изменений и вообще производственного процесса в электроэнергетике.
Что касается усиления внешнего контроля со стороны государства, то, на мой взгляд, это непродуктивный путь. Государство должно проводить свои интересы через государственные же компании, такие как «Российские сети», Системный оператор, государство должно проводить свои интересы, в том числе и области повышения надежности и безопасности, в области управления рисками в электроэнергетике и через соответствующий отраслевой орган управления – Министерство, - и еще напомню о том, что в энергетике во всем мире популярны органы саморегулирования.
Самый яркий, характерный пример органа саморегулирования в нашей стране – это Некоммерческое партнерство «Совет Рынка». Это не только коммерческие операторы вместе с администратором торговой системы, вместе с ЗАО «ЦДР ФОРЭМ», вся вот эта группа компаний – это не только коммерческие операторы. На каждом заседании Наблюдательного совета НП «Совет рынка» обсуждаются и технологические вопросы. И особенностью саморегулирования в этой сфере, в том числе и в сфере обеспечения надежности, безопасности, управляемости, наблюдаемости нашей электроэнергетической системы, является то, что в наблюдательном Совете представлены все стороны процесса: потребители – крупные, средние, мелкие; генераторы – причем с разными технологиями – атомные, гидро- и тепловая генерация, представлены сбытовые компании, как гарантирующие поставщики, так и независимые сбытовые компании, представлена инфраструктура – и Федеральная Сетевая компания, и Системный Оператор, и представлены госорганы – те регуляторы, которые отвечают за надежность, безопасность, в том числе и в вопросах соблюдения антимонопольных правил.
Так вот, саморегулирование и выработка консенсуса по поводу вопросов функционирования и развития энергетики – это, на мой взгляд, самый лучший метод управления рисками, в том числе – рисками регуляторными, поскольку при этом, когда в процесс вовлечены все участники рынка и инфраструктуры, и регуляторы, - больше вероятность выбора оптимального, с точки зрения национальных интересов России, решения.
Да, я бы сказал о такой позитивной тенденции, которая имеет место в последние годы – это в подавляющем большинстве крупных компаний созданы подразделения, департаменты, отделы, управления, которые занимаются управлением рисками. Эти подразделения устроены по-разному – где-то больше внимания рискам техническим и технологическим, где-то больше внимания финансовым, экономическим рискам. Я думаю, что по мере развития «Реформы 2.0» эти подразделения углубятся и в управление рисками рыночными, в проблемы хеджирования, в проблемы повышения толерантности, устойчивости компании к рискам, но скажу, что эти создание этих подразделений фактически является признанием того, что кроме доходности бизнеса всегда есть вторая сторона, связанная с рискованностью. И устойчивый бизнес – это тот, в котором степени доходности и рискованности бизнеса уравновешены. Такие компании более устойчивы, и больше вероятность для таких компаний успешного прохождения зоны турбулентности. А зона турбулентности у каждой компании может быть создана в силу самых-самых разных факторов, и технологических, как мы видим, и политических и регуляторных – самых разных. Так вот, на мой взгляд, создание внутренних служб управления рисками, как бы они ни были устроены, по каким бы регламентам они ни работали, это безусловный шаг развития, который проделала российская электроэнергетика в последние 5-6 лет.
«Энергориск.ру»: Вопрос, который остался еще незаданным – относительно расширения рынка ОРЭМ не только «в глубину», но «в ширину» - в Единое экономическое пространство?
В.А. Зубакин: Задача непростая. Как участник экспертного сообщества, я понимаю, что соединить вместе Казахстан с его достаточно либерализованной энергетикой, с Россией, в которой либерализация идет, и сейчас вступает в свою вторую фазу, и Беларусью, в которой как такового, электроэнергетического рынка нет, задача непростая. И я считаю, что здесь, в рамках этой работы, нужно смотреть на те примеры создания единого рынка на юге Африки, создания рынка в Центральной Америке, когда действительно на электроэнергетических рынках сталкивались страны с совершенно разными укладами внутренних энергорынков, или даже с отсутствием этих самых энергорынков. И, может быть, опыт европейский даже менее актуален для России, поскольку Европа – это вы знаете, фактически «медная доска», мощное количество сетевых активов, возможность перетоков, а вот юг Африки, или, например, Центральная Америка – это, скорее, более подходящие для нас примеры.
«Энергориск.ру»: Василий Александрович, спасибо за интервью, и особенно за тему «Реформы 2.0». Надеюсь, что мы ее разовьем и в последующих интервью, в том числе и с вами, потому что, как кажется, тема будет в ближайшее время наиболее значительной в нашей энергетике.
Спасибо за интервью для читателей портала «Энергориск».
